Испытание на прочность

[aleksalec]

Название: Испытание на прочность
Автор: Ophium
Переводчик: Alrami
Оригинал: Trial and Error
Разрешение на перевод: получено
Рейтинг: NC-17
Размер: миди
Жанр: джен, ангст, hurt/comfort, даркфик, AU, пропущенная серия
Саммари: Представьте себе, вы - хранитель самого мощного оружия во Вселенной. На что вы можете пойти и чем пожертвовать, чтобы оно не попало в руки Зла?
Примечание переводчика: история является продолжением фанфика "Blind Faith", но автор утверждает, что это произведение вполне самостоятельно.



Пролог

Камера была промозгло сырой и тёмной – сортирная дыра в логове великана.
Зловонная вода, непрерывно льющаяся по стенам, затянула помещение жирной зелёной плесенью и гнилым лишайником.
Маленький мальчик, чью бледность не мог скрыть даже слой грязи на лице, прижимал к себе игрушку. Кукла давно потеряла голову, её платье, когда-то белое, превратилось в тряпку. Переломанная игрушка была ничем…
И всем: кукла становилась единственным собеседником и утешителем, когда плохие люди забирали Дина, и мальчик оставался один в холодной, душной комнате, слыша только стук капель и назойливое журчание воды.
Малыш старался сохранять присутствие духа, быть храбрым, как его новый друг; Дин придумывал столько интересного и всегда пытался улыбнуться, даже возвращаясь в жалком состоянии, не в силах дышать.
Дин рассказывал потрясающие истории. Он говорил, что сражался с чудовищами и однажды убьёт монстров, которые держат их здесь.
Мальчику нужно набраться терпения и подождать, пока Дин не выполнит своё обещание.

Тот день отличался от других.
Началось с того, что Дин не улыбнулся, когда плохие люди закрывали за ним замок. Он прижимал руку к груди, как будто там сильно болело; в глазах стояли слёзы. Скользя спиной по двери, он опустился на мокрый пол и подозвал малыша.

Мальчик бросился к нему, улыбаясь за двоих – он напомнит, как это делается, если друг забыл.
Он устроился на коленях у Дина, где было несравнимо теплее и уютнее, чем на осклизлом камне.
В стене напротив сияла узенькая щель – единственный источник света в камере, позволяющий отличать день от ночи.
— У тебя болит рука? – спросил мальчик. – Поэтому ты плачешь?
Дин покачал головой. Он дышал тяжело и прерывисто, словно в камере закончился воздух.
— Нормально. Соскучился?
— Может, придумаешь историю? – попросил мальчик, которому очень хотелось, чтобы всё стало как раньше, чтобы удивительный рассказ на несколько минут унёс его из страшного места.
В правой руке мальчик сжимал своё жуткое сокровище, а левой держался за амулет в виде рогатой маски, висящий на шее Дина.
Его друг часто шутил, мол, Золотая Голова – именно та, потерянная куклой; только злые ведьмы, ненавидящие игрушки, уменьшили её и сделали уродливой.

— Я же упоминал, как однажды мы с Сэмом попали на Небеса? – хрипло спросил Дин. Он всегда грустил, вспоминая о брате, но в этот день голос был ещё печальнее.
— Мама сказала, что у ворот Рая стоит белый бородатый старик, который решает, кто войдёт, а кто нет. И я должен быть очень-очень хорошим, тогда мне позволят войти.
По обыкновению, вспомнив мать, её ласковые объятия, малыш не смог удержаться от слёз. Он и не пытался. Дин говорил, плакать можно, когда ты ужасно скучаешь по кому-нибудь, это не стыдно.
Дин бережно, большим пальцем стёр влагу с пухлых щёк, и мальчик, успокаиваясь, прижался к его груди.
Ты как крохотный кот, говорил Дин, любишь мурлыкать и обниматься…

— Да, есть там старик, – согласился Дин. – Правда, бородёнка у него не ахти. Хотя сад он развёл прекрасный, надо признать. Мы с братом побывали в разных занятных местах, встретили друзей, которых давно не видели. Но там был один уголок, куда нас не пустили, потому что…
Дин сделал паузу и посмотрел вверх, словно продолжение истории было написано на потолке. Мальчик тоже задрал голову, но увидел всё тот же заплесневелый камень.
— Почему вас не пустили?!
— Потому что мы слишком старые.
— Слишком старые?
— Ну да. Это была страна для детей, понимаешь? Для самых классных ребят.
— И как там?
Дин задумался, почёсывая подбородок. Малыш обожал этот жест, считая его очень смешным.
— Попробую объяснить… Ты бывал в Диснейленде?
Мальчик утратил дар речи и лишь кивнул, глядя огромными восторженными глазами.
— Тогда эта страна похожа на Диснейленд, – весело сказал Дин. Правда, улыбались только губы. – Но ещё больше и круче.
— Точно? – Дин никогда не лгал, но дело было слишком важным, и мальчик решил убедиться. – С Гуфи и остальными?
— Гуфи? А, такая большая собака? – Малыш энергично кивнул. – Там был большой неуклюжий пёс, который командовал и указывал, кому куда идти. Он встречал каждого новичка на Небесах. Это Гуфи?
Ещё один кивок.
— Каждого?
— Обязательно. Понимаешь, в небесном Диснейленде очень много забавного и увлекательного, и Гуфи следит, чтобы ребёнок не пропустил ни одного аттракциона.
— Даже тех, куда я по росту не подхожу?
— Особенно тех, куда ты не подходишь по росту. – Голос Дина почему-то прервался, но мальчик не обратил внимания.
— Ух ты! Думаешь, я когда-нибудь попаду туда? Хочется увидеть чудесные чудеса!

Дин долго молчал, и малыш успел расстроиться. Он боялся, что услышит «нет», что он плохой и не заслуживает такого счастья.
Но когда мальчик посмотрел в лицо друга, ещё и немножко испугался: тот сидел с закрытыми глазами, будто заснул посреди рассказа, и нижняя губа была в крови.
— Дин?!
— Попадёшь, – очень тихий шёпот. – Я позабочусь.

Мальчик пропустил слова мимо ушей, потому что Дин обнимал его всё крепче, и это было так здорово, так спокойно – самое безопасное место в мире. Только отец мог так обнимать его.
— Ты меня раздавишь, – хихикнул мальчик.
Объятия становились всё сильнее, и малыш уже не мог говорить. А потом не смог и дышать.
А потом руки, которые всегда оберегали мальчика, свернули ему шею.

Сломанная кукла выпала из безжизненных пальчиков. Стук пластика по камню прозвучал странно и неестественно.

Дин сидел, не шевелясь, с мёртвым ребёнком на коленях.
А потом хрипло, скрежещуще рассмеялся.


Часть 1.

1.

Дин кое-как отслеживал время, делая царапины на стене. О наступлении дня извещал слабый свет, пробивающийся сквозь узкую расщелину. Если погода снаружи была дождливой, темнота в камере не рассеивалась и, казалось, ночь длится вечно.

В другие дни тоска и бессмысленное одиночество просто сводили его с ума. Разум отключался. И, возвращаясь к реальности, в сырую заплесневелую комнату, Дин не знал – час ли прошёл или месяц. Или год…

Дин провёл ладонью по заросшей щеке – бороду можно было захватить в кулак.
Месяц. Вполне вероятно.
Месяц полного, совершенного одиночества. Не видя ни единой души, не произнося ни слова, без малейшего контакта с похитителями. Если бы не жестяная тарелка с кашей, которую просовывали в дверную форточку дважды в день, и не возня вертухая в коридоре, можно было подумать, что Дин брошен умирать взаперти.

В первые дни он давал выход ярости, посылая проклятья в ответ на всякий звук, доносящийся снаружи. Он охрип, но никто не появился.
Затем Дин начал размышлять о побеге.
Первое, что он заметил, очнувшись в камере, – не было иного выхода, кроме как через дверь, которая вообще не открывалась, если не считать форточки для миски. Сортиром служило отверстие в полу, такого диаметра, что и руки́ не просунуть.
Охранник делал обход каждые два часа, проверял запоры на каждой двери, усердно гремя железом. Судя по звукам, замок был вещью антикварной, подходящей для подземелья – скобы и засов.
Справляясь с разочарованием и бессильным гневом, Дин в кровь разбил кулаки о камень.
Спустя неделю полного одиночества, ему стало всё равно, кто откроет дверь – друг или враг. Он страстно желал, чтобы пытка неизвестностью закончилась.
А на второй неделе Дин начал отключаться. Похоже, в мозгу срабатывали предохранители и не давали ему съехать с катушек окончательно.

* * *

Дин был уверен, что в поисках брата Сэм уже перерыл всю Землю, Небеса и Ад. Срываясь с цепи, мелкий был неудержим в творении глупостей, и это беспокоило Дина куда больше, чем собственная участь.

Они очень опрометчиво решили, что заслужили передышку – и только потому, что остановили Апокалипсис и убили Люцифера.
Им казалось, они закончили главное дело своей жизни – уничтожили Зло, и можно было попробовать вести мирную, обывательскую жизнь.
Попытка завершилась полным провалом.
Дин был полным профаном в нормальном житье-бытье. И Сэм давно забыл, как не пачкать руки в крови каждую неделю.

Дина захватили, когда они возвращались с третьей охоты после почти двух лет гражданского существования. Он мог бы свалить всё на расхлябанность, на утрату профессиональных навыков… если бы это случилось во время работы.
Они остановились возле кафе, и Дин вылез из «импалы», была его очередь идти за пончиками. Он ступил на асфальт –
– и оказался в камере.

* * *

Безголовую куклу он обнаружил на третьей неделе заключения. А может, и на первой. Время выворачивалось, перетасовывалось, пока не утратило всякое значение.
Игрушка застряла в дыре расколотого камня и была забросана гнилой соломой, устилавшей пол. Дин осторожно вытащил её, словно археолог – ценный артефакт.

В сыром каменном застенке всегда было холодно – хуже некуда, однако в тот момент Дина до костей пробрал ледяной озноб.
Непостижимым и жутким образом детская игрушка оказалась в этом страшном месте. На ней болталась полуистлевшая тряпка со следами крови, когда-то бывшая белым платьем… Дин надеялся, что маленький владелец куклы быстро вышел отсюда и давно забыл о происшедшем, как о кошмарном сне.

Из целлулоидного туловища выпала свёрнутая в рулончик бумага. Дин поднял её и развернул. Листок был покрыт убористыми синими строками.

«Возможно, пройдут годы, прежде чем вы найдёте это письмо. Возможно, вы нашли его на следующий день после моей смерти. Неважно. Главное, чтобы его кто-то прочёл.
Если вы читаете эти слова, значит, вы либо один из них – тогда я желаю вам подавиться собственным дерьмом и сдохнуть, либо пленник, так же, как и мы. Моя младшая сестра и я.
Во втором случае, приношу свои соболезнования. Мне искренне жаль, что вы очутились в мерзкой дыре, которую я ненавижу всеми фибрами души. Могу представить, как и вы возненавидите.
Я терпел только ради сестры. Но год назад они забрали её.
Хотя, может быть, это было пять лет назад.
Я стал намного выше, наверное, догнал ростом папу. У меня постоянно зудит подбородок, кажется, начинает расти борода. Не знаю. Я очень давно не видел себя в зеркале.

Впрочем, хватит о себе. Сомневаюсь, что когда-нибудь смогу выйти отсюда, поэтому я должен рассказать о младшей сестре».

На следующий день они пришли за Дином.


2.

— Где меч?

Дин сбился со счёту, сколько раз ему задавали этот вопрос. Тон не менялся – монотонный и нудный, словно спрашивающий и не надеялся получить ответ.
Их было по меньшей мере трое, хотя говорил только один. И они охотились за мечом Михаила – всё, что удалось выяснить Дину.
И, похоже, все были людьми.

* * *

Они взяли его тёпленьким – подмешали снотворное в кашу и дождались, пока заснёт. Дин очнулся, когда его уже тащили по коридору, накинув на голову светонепроницаемый мешок.

Одурманенный Дин попытался вырваться, но его держали крепко.
— Кто вы такие? Что вам надо от меня, уроды?
Запас ругательств у пленника был неисчерпаем, но ему быстро заткнули рот – завязали тряпкой поверх мешка, почти лишив доступа воздуха. Весьма эффективное средство против лишних вопросов.

Дин и прежде лишался возможности видеть. Эпизод был коротким, пугающим, но научил его использовать оставшиеся чувства для компенсации.
Стук башмаков эхом разносился под низкими каменными сводами. Босые ноги Дина ступали бесшумно, однако осязание тоже обеспечивало информацией – он шёл по песчанику. Не по бетонным плитам, а по настоящему камню, из которого в старину строили крепости и за́мки.
Дин мог бы увериться, что каким-то образом совершил прыжок в прошлое и оказался в мрачном средневековье, если бы не знакомое гудение люминисцентных ламп через каждые десять футов.

Дин подсчитывал шаги, оставшиеся до следующего светильника.
Пять футов. Его держали двое – за локти, крепко, грубо и умело.
Четыре фута. Тип слева хромал, припадая на правую ногу.
Три фута. Тип справа был в наушниках – чуть слышно доносился рубящий ритм хэви-метал.
Два фута. Если удастся разбить лампу, в темноте у Дина будет преимущество перед вертухаями.
Один фут. Напряжение мышц, глубокий вдох – и атака.

Точный, безжалостный удар ступнёй по колену левого типа – и тот с воем повалился на пол. Дину показалось, он услышал, как треснула кость.
Освободившейся рукой Дин ударил в горло второго охранника, который, видимо, только тогда сообразил, что происходит неладное.

Лампа была высоко на стене, прямо над ним. Он разбил колбу, почти не ощутив боли в костяшках кулака. Было не до того.
Рядом хрипел Глухой, размахивал верхними и нижними конечностями, пытаясь задеть невидимого врага. В конце концов, он пнул и добил поднимавшегося напарника.
Дин прислушался, по натужному дыханию определил, где находится вертухай и придал ему нужное направление. Столкновение черепа и камня получилось громким.

Только убедившись, что оба охранника надёжно вырублены, Дин позволил себе истратить драгоценную минуту на развязывание тряпок. Он освободился от кляпа и, наконец, смог вздохнуть полной грудью. Потом размотал тесёмки мешка.

Он зажмурился, чтобы свет не резанул по глазам. Но предосторожность оказалась излишней: Дин увидел лишь два неярких пятна далеко впереди и позади себя.
Во время короткой схватки он потерял ориентацию, поэтому выбирать направление пришлось наугад.
Дин шёл по каменному коридору, пока тот не свернул налево под прямым углом. Остановившись, Дин прислушался. Тишина была звенящей, значит, за поворотом не поджидал никакой сюрприз.
Как же он ошибался!

Дин невольно заморгал, и, не веря своим глазам, прикоснулся ладонью к стене, перекрывшей проход.
Тупик.
Кто, чёрт бы его побрал, построил коридор, который никуда не ведёт?!

Дин заспешил обратно, надеясь отыскать другой путь.
Под разбитой лампой его ожидали две неприятности: во-первых, вертухаи исчезли, значит, была уже поднята тревога.
А во-вторых, он был в лабиринте.

Впереди, за очередной лампой, коридор сворачивал направо. Дин мог бы поклясться, что последние двадцать футов они двигались по прямой, и никаких зигзагов не было. Либо все чувства разом ему изменили.

Охрана могла появиться в любой момент. Дин решил посмотреть, что там, за поворотом. Где-то должен же быть выход…

Он не увидел зелёного облака, вдруг заклубившегося под низким потолком.
Окружающее резко закрутилось в одну сторону. Каменные стены зыбко задрожали, превращаясь в желе…
Ноги подогнулись, и Дин рухнул на пол всем непослушным телом.


3.

Левая сторона лица была отбита, опухла и наощупь словно резиновая. Жаль, онемение в список не входило, и боль пульсировала огнём.

Дина вернули в камеру. Видимо, похититель отложил общение с пленником из-за внезапной попытки побега.
Неудачной попытки, вздохнул про себя Дин.
И как, позвольте узнать, можно свалить из меняющего форму лабиринта?
И где находилась его тюрьма, чёрт побери? Под землёй, над землёй, в ином измерении?
Чтобы побег был успешным, нужны сведения.

Поэтому, когда за ним снова пришли, Дин не стал сопротивляться. Дал надеть мешок на голову и благоразумно держал язык за зубами, так что кляп не понадобился.
Маршрут, по которому они двигались, в отличие от предыдущего был невероятно запутанным, и попытка Дина как-то определиться привела лишь к головокружению.
В проклятом лабиринте не хватало только Минотавра.

Прогулка заняла минут десять. Потом охранники остановились.
Дин не слышал, как открылась дверь, лишь почувствовал движение воздуха.
Его втолкнули в натопленное помещение, или Дину показалось, что там жарко – после своего промозглого застенка. Да ещё и усадили напротив печки. Даже сквозь непроницаемую ткань Дин видел намёк на свечение.
Руки завели за спинку стула и сковали запястья.
Мешок сдёрнули с головы, и Дин невольно вскрикнул – впечатление было такое, словно молния ударила в глаза и взорвалась под черепом.

— Где меч?

Дин сидел под горячим, ослепительно ярким лучом прожектора. Он видел ничего, кроме пляшущих белых-чёрных-красных пятен.
Тот, кто спрашивал, стоял сбоку. Спрашивал равнодушно, без акцента, без особенностей дикции, по которым его можно было бы опознать.
— Какого… – голос подвёл после долгого молчания, сорвался. Дин прокашлялся, с неожиданной ностальгией вспомнив о сыром каземате. – Какого хрена вы ко мне привязались?
— Хватит придуриваться. Скажи, где спрятал меч архангела, и мы тебя отпустим… Дин.

Дин опять закашлялся. Он пытался разглядеть человека за стеной жаркого, непроницаемого света, но тщетно, лишь слёзы выступили.
На свете было очень мало людей, которые знали о существовании меча Михаила. Ещё меньше тех, кто знал, что оружие у Винчестера.
— Хватит чушь городить, – отозвался Дин и добавил: – Кристо.

Он понимал, что не увидит, если вдруг глаза собеседника станут чёрными. Ему была интересна реакция на слово-катализатор.

Когда меч впервые вступил в дело, там, в Египте, ему противостояла целая армия демонов. Демонов Асмодея. Винчестеры уничтожили большинство нечистых тварей, но те, кому повезло вернуться в Ад, наверняка рассказали о происшедшем.
Вдобавок каждый боец личного войска Люцифера затаил злобу на оружие, прикончившее самого Сатану.

— Я не демон, – ответил собеседник. Судя по тону, его развлекло предположение пленника.
— Чудненько, – зло усмехнулся Дин. Противник был осведомлён о сверхъестественном, поэтому было можно продолжать прямо. – Итак, что ты за отродье? Зверь, насекомое, овощ или амёба бесполая?
— Я деловой человек, – насмешка исчезла из тона, появился намёк на раздражение, – и всегда выполняю пожелания заказчика. Мой последний клиент интересуется мечом. Которым владеешь именно ты.

Дин прикрыл глаза, пытаясь дать им отдых на несколько секунд. Но тщетно – режущий свет пробивался сквозь веки.
— Почему ты считаешь, что меч у меня?
— Да брось. В присутствии кучи народа ты вынул эту штуку из Ковчега и применил против демонов. Ты на самом деле думал, никто не заметит?
Не было смысла отрицать очевидное, но Дин не спешил. Следовало выяснить, кто ищет меч и с какой целью.

Казалось, сто лет назад братья и Бобби отправились в Египет, чтобы выручить поддельного Кастиэля. Мир балансировал на грани разрушения, победа была не то что зыбкой – нереальной… Но спасительное невероятное шло им навстречу.
Внезапно обнаружилось, что их кровь была куда опаснее, чем Винчестеры даже предполагали.
Они узнали, что Ковчег Завета – отнюдь не миф, но реальная шкатулка, полная сюпризов, в которой Дин нашёл давно утраченный меч Михаила. Получается, меч Дина, если он поверит уговорам архангела.
Уникальная находка позволила им одолеть Асмодея и Люцифера практически с одного удара. Невообразимая мощь оружия требовала предельной осторожности; Винчестеры не могли допустить, чтобы меч попал в чужие руки.
Например, в руки такого, как этот деловой человек.

Дин был уверен, никто не сможет управлять мечом Михаила. Неказистый на вид пережжённый кусок металла обретал форму и могущество только в присутствии Дина. Так сказать, срабатывала сугубо индивидуальная кнопка запуска.
К тому же, оружие небесного полководца обладало таинственной энергией и властью само по себе. Дин почти не сомневался, что сила меча космически велика.

— Нет у меня меча, – отрезал Дин. – Не повезло, проиграл в покер.
Повисла долгая минута тишины. Дин догадывался – его дерзость не останется безнаказанной.
Он готовился к любому повороту событий. Сохранность меча была дороже жизни.

«Деловой человек» смолчал. Но, видимо, подал какой-то знак.
Дина поставили на ноги и увели, не надевая мешка на голову. Впрочем, в этом не было нужды – пленник и так ничего не видел после ослепляющего света.
Его отвели в соседнее помещение – в большой зал с низким потолком и бассейном, заполненным грязной водой.

За сорок лет, проведённых в Аду, за сорок лет непрерывных физических и психологических пыток Дин не смог притерпеться к мучениям.
Немыслимо изощрённые зверства, которым подвергалась его душа, человеческое тело не вынесло бы. Плоть была слишком слабой, хрупкой, уязвимой; её легко было непоправимо повредить и умертвить.
Душа была бессмертной, неуничтожимой и бесконечной. Даже разодранная на атомы она, стоило дать ей минутную передышку от терзаний, словно ртуть, собиралась воедино.

В Пекле Аластар иногда начинал веселье с вырывания языка и связок. Отчасти для комфорта – чтобы не слышать истошных воплей жертвы в течение целого дня; отчасти для своего удовольствия – наблюдать за её попытками озвучить невыносимую боль.
На Земле не прошло и двух минут после погружения, как Дин был готов глотать холодную солёную воду галлонами и тонуть.

Его повесили за лодыжки над бассейном. Со связанными за спиной руками Дин был абсолютно беспомощен. В ярости и отчаянии он мог сколько угодно дёргаться, крыть уродов отборными ругательствами, но его неумолимо окунули по грудь.

В течение всей пытки палачи внимательно следили, чтобы Дин не захлебнулся, не потерял сознания, но испытал как можно больше мучений, находясь на грани утопления.
— Где меч?

Ответы поначалу отличались разнообразием: меч то находился у похитителя в заднице, то был забыт в стиральной машине, то его съела собака… Позже, совсем измученный, Дин стал просто направлять негодяев в далёкое эротическое путешествие.
А ещё позже он даже не смог говорить.
Молчал и ждал, когда в очередной раз верёвки на ногах ослабнут, и он полетит вниз, и удар о воду вышибет из лёгких почти весь припасённый воздух.


4.

Когда Дин приходил в себя, одежда обычно была почти высохшей, во рту стоял вкус тины и рвоты.
Если сознание достаточно прояснялось, а в камере хватало света, чтобы разобрать мелкие буквы, Дин читал письмо. Оно хоть как-то позволяло отвлечься от омерзительных воспоминаний и не думать о более отвратительном будущем.

«Родители объявили, что я скоро стану старшим братом. Мне только-только исполнилось семь лет, и несколько месяцев меня буквально раскачивало от радостного предвкушения появления нового друга до изматывающего беспокойства – ведь ребёнок мог занять моё место в семье.

Новорождённый появился в нашем доме в пятницу. В воскресенье погиб папа. Его машина врезалась в школьный автобус. «Отец сам виноват», – всякий раз говорила мама, крепко выпив.
Для всех нас троих жизнь стала нелёгкой.
Мама постоянно грустила; взгляд был отсутствующим, она словно смотрела на что-то очень далёкое. На своё счастье, полагаю.
Она нас в упор не видела. Если бы не я, о сестрёнке никто не позаботился бы.

Первым словом, которое сказала сестра, было моё имя. Потом она твердила его постоянно, даже без нужды. В то время это ужасно меня злило.
Дело в том, что я слабо надеялся – когда малышка заговорит, она позовёт маму, и та вернётся в нашу реальность. Но она звала не маму, а меня…

Сейчас я понимаю, каким был глупым ребёнком. И, ничуть не поумнев, решил бежать из дома».

* * *

— А у меня сюрприз, – сказал главарь, подходя ближе.
Несколько секунд назад Дина чуть не утопили в сотый раз.
Он замотал головой, стряхивая воду с лица, смаргивая туман в глазах. Подвешенный вверх ногами над зловонной жижей, он видел своего похитителя впервые и с необычного ракурса.
Дин был не в состоянии разглядеть черты лица, лишь понял, что он высокий, сухощавый, как марафонец, и с короткой стрижкой.

В предыдущий раз, когда Дин услышал о сюрпризе, охранники привели пожилого человека – испуганного, связанного, с кляпом во рту.
Главарь – тогда ещё не появлявшийся в поле зрения – угрожал убить Бобби Сингера, если Дин не скажет правду.
Старик был немного похож на Бобби – примерно того же телосложения и возраста и с такой же бородой, но Винчестеру абсолютно незнаком. Он так и сказал, мол, это не Бобби, а совершенно посторонний человек. Наверняка старик тоже сообщил, что ни разу не встречал Дина.
Но им никто не поверил.
Дин и умолял, и проклинал, но у него требовали только прямого ответа на вопрос. А когда не получили, перерезали незнакомцу горло.
Невинный, ничего не понимающий человек умер из-за упрямства Дина.

— Где меч Михаила?
Жгучая, неописуемо горькая желчь прихлынула в рот. Значит, и сегодня кто-то умрёт, потому что Дин не станет говорить.
Он закашлялся. И это было единственным ответом.

— Приведите нашего мальчика.
Главарь шагнул в сторону, открывая Дину вид на дверь, в которую втолкнули…
Даже в полубредовом состоянии, даже в перевёрнутом мире, подёрнутом колеблющимся туманом, Дин не мог не узнать брата.
— Сэм…

Неподсчитанный миллион дней он мучился неизвестностью: где Сэмми? что с ним? сколько глупостей натворил мелкий в поисках старшего?
По крайней мере, ответ на один вопрос он получил.
Но лучше бы не получал.
Дин прекрасно сознавал, зачем они схватили Сэма. Да, это был самый сильный ход вражеской стороны.

— Ты жив! Слава богу! – Сэм напрасно пытался вырваться из стальных захватов охранников.
— Где меч? – снова спросил главарь.
— Отпусти его, тварь! – Протесты были тщетными, но Дин не мог стерпеть, когда брат в опасности, он был должен хоть что-то делать.

Винчестеры встретились взглядами.
Сэм тоже знал, что им предстоит, и молча кричал: «Не говори ничего! Не сдавайся!»

В своё время они заключили договор. Когда завершился всепланетный катаклизм, когда они оправились от ран и отдохнули, братья Винчестеры пришли к соглашению.
Они видели мощь ангельского оружия, чья сила была непостижимо велика, чья сила меняла облик мироздания и ломала реальность. Они могли управлять вселенской энергией, а значит, отвечали и за меч, и за кольцо, которые не должны были попасть в чужие руки.
Тогда клятвенные слова казались чудачеством, но Винчестеры всё-таки произнесли их.
«Я обещаю, что ни кровь, ни боль, ни любовь не поколеблют мою решимость».
Тогда это звучало чересчур драматично, даже пафосно. Уединённое место, величественные горы, залитые закатным солнцем, придавали разговору вид таинственного ритуала в голливудском исполнении.
Тогда братья чувствовали себя по-дурацки, неловко, говоря вслух выспреннюю фразу.
Тогда она казалась глупой…

Сейчас уже не казалась.

Дина перевернули, потянув за верёвку, привязанную к наручникам, и он повис на вывихнутых руках.
Сэма бросили на пол, прямо перед братом, и Дин прочитал в его глазах: «Не сдавайся даже ради меня. Не прощу!»
Два охранника наступили на руки и на ноги Сэма, лишив возможности двигаться. Третий встал с огромным мачете наготове.
— Где меч?

Дин был готов сказать всё, что они хотят знать. Но взгляд Сэма остановил его. И Дин насквозь прокусил себе язык.

Когда Сэму отрубили правую кисть, Дин чуть не выдал тайну. Задержало только «не прощу» и странное впечатление нереальности происходящего.

«Я обещаю, что ни кровь, ни боль, ни любовь не поколеблют мою решимость».

Сэм не кричал. Не потому, что терпел, а потому, что шок отключил невыносимую боль.
Главарь рукой в перчатке приподнял за палец отрезанную конечность и показал Дину.
— Я убью твоего брата, если не скажешь, где меч.
Это не было ни галлюцинацией, ни кошмарным сном. Сэма на самом деле казнили.
Дин плюнул во врага кровью и еле слышно прохрипел:
— Я убью тебя, грёбаный ублюдок.
И столько ледяной яростной ненависти, столько жажды отмщения прозвенело в тихих словах, что у главаря исказилось лицо.

Винчестеры смотрели друг на друга, не отводя глаз, искали и обретали поддержку, черпали силы и мужество, не отрешаясь от своей клятвы.

Сэму отрубили вторую руку, и его истошный вопль – крик страдания и прощания с жизнью – заметался под низкими каменными сводами.

— Где меч?

«Я обещаю, что ни кровь, ни боль, ни любовь не поколеблют мою решимость».

Дин смотрел на умирающего младшего брата.
Винчестеры даже сейчас сражались с нечистью как могли – вдвоём против целого мира…

В тот день, когда мама привезла Сэма домой, на десерт было мороженое. Дин вспомнил это так ясно, что на него пахну́ло клубничным ароматом.
Сэмми был крохотным и очень морщинистым. Дин сразу спросил родителей, почему они принесли не мальчика, а старичка. Папа и мама смеялись, а братик заплакал, будто понял и обиделся.

Распростёртый в луже собственной крови, Сэм лишился правой ступни.

— Где меч?

Дин не отходил от Сэмми с момента его появления в доме. Существо намного меньше него, четырёхлетнего, нуждалось в постоянном присмотре и защите. Он стоял возле мамы, когда та меняла подгузник, и хотел помочь. Мэри выдавила немного детского крема в ладошку Дина, тот лизнул, чтобы проверить, чем мажут бесценного братика. Мазали очень невкусным…

Потеряв вторую ступню, Сэм уже не кричал, слабея с каждой минутой.
Белый, как мел, он не отрывал взгляда от брата; обесцвеченные губы беззвучно шевелились, словно Сэм диктовал завещание.
Дину и не нужно было слышать. Он знал всё, что мог сказать его братишка. Его сердце и его Солнце.
Сэм не жалел, что прожил короткую жизнь охотника – он провёл её рядом с братом, помогая людям. Он благодарил Дина, просил не винить себя. Решение было принято ими обоими, и о клятве он тоже не жалел.

Дин понял, что и он ни о чём не сожалеет.
Братья Винчестеры сражались до последнего и, по большому счёту, одержали победу.

Когда Сэму наконец перерезали горло, сердце Дина остановилось.



Часть 2.


1.

Время тоже остановилось.
Изредка возвращаясь в действительность, Дин осознавал, что прошло несколько дней – неделя или две. Иногда в камеру заходили вертухаи, пытались заставить узника немного поесть.
Допросов и пыток больше не было. Дин не реагировал на вопросы и на боль. Он уходил в свою реальность, к ещё живому Сэму.

Его вернул дождь.
Снаружи шёл очень сильный ливень. Дин вдруг обнаружил, что смотрит на ручьи, струящиеся по стенам, слушает звенящий стук капель по камню.
И понял, что Сэма больше нет на этой земле. Брат ушёл навсегда.

Осознание полной безысходности лавой хлынуло по венам. Внутреннее пламя могло испепелить Дина, если бы он не дал выхода своему безумному горю.
Он опомнился лёжа на залитом водой полу – раздавленный слабостью, с сорванным горлом, саднящим от крика, с кулаками, разбитыми всмятку, до обнажившихся костей.
Он не мог дышать – разучился за те минуты, когда дрался с каменными стенами, которые возвела вокруг него проклятая судьба.
Дин мог только плакать. Перед глазами стояло удивлённое лицо Сэма в тот миг, когда ему отсекли руку. Словно брат до последнего не верил, что люди могут опуститься до такого зверства…
А потом сил не хватило даже на слёзы. Изнеможение навалилось тёмной глыбой, отключая сознание.

Дин очнулся от холода.
Промокший до нитки, он дрожал на ледяном камне. С трудом приподнявшись, он добрёл до двери, под которую вертухаи просунули одеяло.
Дин снял рубашку, растёр себя сухой тканью, завернулся в неё и, двинувшись к светлой расщелине, наступил на брошенную куклу. Он машинально поднял игрушку и так же автоматически вытащил мятый лист бумаги.

«Мне было четырнадцать, и я считал себя мужчиной. Я очень быстро повзрослел в бесконечных хлопотах. Приходилось заботиться о матери так же, как о младшей сестре. Я не мог их бросить и заняться своей жизнью, хотя, наверное, и следовало бы.
Если бы я оставил сестрёнку с ненормальной матерью, подкинул в какой-нибудь приют или в полицейский участок, она до сих пор была бы в безопасности.
Это я виноват, что она оказалась здесь. Так что вполне справедливо, если проведу в этих стенах остаток жизни. Я буду страдать, но тяжесть наказания не изменит происшедшего.
Мы выживали на улице, воруя еду и бумажники. Со временем, разработали приём, позволяющий очищать карманы прохожих, которого стыдился бы и Оливер Твист.
У нас даже были сценические псевдонимы. Я звался Ястребом, а она Кошкой.
Когда нас схватили, я подумал, что они копы. В каком-то смысле, это было не так уж плохо.
Только когда нас привезли сюда, я сообразил, насколько ошибся.
Они сразу же сфотографировали Кошку. Только её. Про меня сказали, что я слишком большой».

* * *

Они убили Сэма, надеясь сломить старшего Винчестера. Но враги просчитались. Вместо того, чтобы сокрушить дух, смерть брата дала цель: Дин унесёт тайну меча с собой в могилу; рано или поздно убийцы Сэма пойдут следом и там ответят за всё.
Дин подождёт.

Существование стало однообразным и своего рода рутинным: Дин просыпался и считал минуты, когда за ним придут. Он молча терпел все пытки, не удостаивая палачей даже взглядом.
Не имело особого значения, какими были причиняемые страдания; его опять окунали в воду, избивали резиновыми дубинками, прижигали раскалённым железом… Результатом всегда была боль.
В конце концов, Дин терял сознание и приходил в себя уже в камере, небрежно перевязанным. Рядом стояла миска с безвкусной кашей.
Если было ещё светло, он вынимал письмо и разбирал несколько строк. Потом засыпал, просыпался, и всё начиналось сначала.

«Испуганная сестрёнка спрашивала меня, когда же нас отпустят, и мы пойдём домой. Не знаю, кто из нас больше боялся. Независимо от причины, по которой они сделали снимки, я догадывался, что ничего хорошего нас не ожидает.
Через неделю они ненадолго увели Кэти. Я всё время стучал в дверь и звал её, сходя с ума от страха. Я был убеждён, что больше не увижу сестру. Однако её вернули».

* * *

Дин очнулся в камере. Одежда ещё не высохла после очередных «купаний», во рту стоял мерзкий вкус гнилой воды, которой он успел нахлебаться. Пытка утоплением обыденно повторялась день за днём, но от этого не стала менее мучительной и отвратительной.

— Да мать их… – вырвалось хриплое. – Вшивые твари…
На большее дыхания не хватило. Больные лёгкие свело изматывающим кашлем.
— Не надо ругаться, – раздался тоненький голосок.
Прежде, чем Дин сообразил, что голос не может принадлежать никому из палачей, его истерзанное тело самовольно прижалось к стене, в тщетном стремлении найти защиту.
В камере было почти темно. Воспалённые глаза с трудом разглядели маленький силуэт, сжавшийся у противоположной стены.
Похоже, у Винчестера появился товарищ по несчастью. Только недоросший какой-то. Гном?
— Ты кто?
— Я Мэтт, – отозвался человечек. – А вы – один из тех плохих дядек?
Дин содрогнулся от ужасного подозрения.
Поднявшись на трясущиеся ноги, он сделал несколько шагов и понял, что ошибался насчёт гнома.

Мэтту было лет семь.

— Ублюдки грёбаные! – простонал Дин.
Он не знал, что взбесило больше – безжалостная лёгкость, с которой несчастного малыша бросили в холодную, сырую темень, или очевидное намерение использовать жизнь ребёнка против упрямства Винчестера.

* * *

— Это не сработает, ты же в курсе.
Иногда похититель скрывался в тени. Сегодня он опять стоял за спиной Дина. И пауза врага перед ответом была достаточно долгой, чтобы ощутить его замешательство.
— Уточни.
— Малец в камере. Меча у меня нет. И не будет, что бы ты ни делал.
Неожиданно главарь расхохотался, охранники вторили ему.
— Ты не меняешься, Винчестер, – этакий рыцарь в сверкающих доспехах… Могу успокоить: мальчик слишком дорог, чтобы тратить его на тебя.
Кровь гулко заколотилась в висках. Учитывая, с каким монстром приходится иметь дело, Дин ожидал для Мэтта жуткой участи.
— Оставь ребёнка в покое.
— Это тебя не касается, – отрезал главарь. – Лучше скажи, где меч.

* * *

«Её привели в большую комнату, все стены которой были сплошь увешаны телевизорами. Она очень испугалась, когда на экранах появились страшные люди с размытыми лицами.
Похожие на призраков люди не разговаривали с Кошкой. Только менялись длинные цифры на том или ином экране. Те, где числа не появлялись, гасли один за другим, пока освещённым не остался только один.
— Привет, красавица, – произнёс грубый голос, – я твой новый папочка».

* * *

— Папа и мама уже пришли за мной?
Как и у «делового человека», у Мэтта был единственный вопрос, который он повторял при возвращении Дина в камеру. Почему-то малыш считал, что родители случайно потеряли его. В любой момент они могли появиться с извинениями за задержку и огромным ведёрком мороженого.
Придя в себя после очередных истязаний, еле шевеля распухшим языком и разбитыми губами, Дин утешил мальчика:
— Послушай, парень, твои папа и мама наверняка ищут тебя. Просто дай им ещё немного времени.
— Откуда ты знаешь? – всхлипнул малыш. – Ты же их никогда не встречал.
Сидя на корточках рядом с лежащим Дином, Мэтт смотрел сверху вниз, слёзы текли по грязным щекам.

Он был неуловимо похож на маленького Сэма. Тот умел заглядывать своими грустными глазами прямо в душу и рвать её на части печальным взглядом, спрашивая, почему отец до сих пор не вернулся и как Дин узнал, что отец ещё не погиб.
Дин так и не смог овладеть искусством беззаботно врать, если на сердце было тяжело. Поэтому он научился отвлекать внимание.
— Да, не встречал, но родители любят тебя и скучают… – начал Дин, с трудом садясь и осматриваясь в поисках чего-нибудь, способного заинтересовать ребёнка.
Вариантов было немного. Один.

Пришлось подняться и доплестись до выпавшего кирпича в стене, где он прятал куклу.
Дин вынул письмо, а игрушку протянул мальчику.
— Родные передали для тебя.
Платье у безголовой бедняжки было ветхое и мокрое, тряпичные руки болтались из стороны в сторону.
— Куклы для девчонок. – Мэтт сердито вытер глаза. – Я не девчонка.
— Да я уже понял, что ты настоящий мужчина, – с усталой улыбкой сказал Дин. Малыша явно тянуло взять в руки «подарок родителей». – Но, знаешь, – заговорщицки продолжил он, – иногда мальчики играют в куклы. Мой младший брат Сэм постоянно играл, а он был самым храбрым парнем на свете.

Голос Дина прервался. Он снова воочию увидел изумление на лице Сэма, потом решимость и – прощальный затуманенный взгляд.
— У тебя был братик? – Мэтт осторожно взял куклу и прижался к плечу Дина, отчасти желая согреться, отчасти ощутить спокойствие и поддержку большого человека.

Первые слова дались нелегко. Дин задыхался, словно катил в гору огромный камень. Но странное ощущение, что воспоминания на миг возвращают к нему Сэма, не давало замолчать.
— Однажды, ещё мальчишками, мы спёр… взяли целую коробку фейерверков и устроили такой бабах на опушке, что, наверное, ангелам перья подпалили. – Дину показалось, тяжёлая застоявшаяся вонь каземата куда-то исчезла, вытесненная воздухом ночного леса – чистым, свежим, живым. – А назавтра мы трое – отец, Сэм и я – охотились на оборотня.
Мэтт запрокинул голову и ошеломлённо взглянул на Дина.
— Оборотней не бывает!
Дин подмигнул.
— Эй, герой, если ты их пока не видел, не значит, что их не существует.
— Они есть? Правда?! А вампиры? Они взаправду гадкие и страшные?
— Вампиров осталось не так много, и не все они гадкие, так же, как и оборотни. Представляешь, Сэм влюбился в девушку-оборотня…

* * *

«Мы попытались бежать, использовав наш уличный приёмчик. Кошка притворилась, что ей плохо, а я стоял возле двери с осколком камня наготове. Но вошедший охранник оказался слишком высоким. Мне пришлось подпрыгнуть, чтобы ударить его по голове.
Он обернулся на шорох и врезал мне так, что я отключился.
И пришёл в себя от криков сестры».

* * *

На следующий день Дина вернули в пустую камеру.
Он забеспокоился, хотя становилось всё более очевидным, что «бизнесмен» не намеревался ломать несговорчивость пленника, шантажируя его жизнью ребёнка. Почему мальчик оказался в застенке, оставалось тайной.
Как бы то ни было, Дин отвечал за малыша. Он не смог помочь старику, не смог спасти Сэма, но был ещё один шанс – Мэтт.

В коридоре послышались шаги, загремел засов снаружи, и в приоткрытую дверь вошёл мальчик. Он, всхлипывая, замер у порога, ждал, пока глаза привыкнут к полумраку.
Дин заставил себя подняться, подойти к Мэтту и склониться к нему, превозмогая головокружение.
— Ты как, приятель? Всё нормально?
Маленькие руки сплелись на шее Дина; Мэтт прижался к нему и заплакал по-настоящему.
— Я был в комнате призраков! Не отдавай меня им!


2.

— Что ты хочешь сделать с ребёнком? – напрямик спросил Дин. – Или просто пугаешь его? Похоже, ты всего лишь омерзительный псих, который тащится от детского страха.
Дин сознательно провоцировал врага на ответ, даже если придётся вытерпеть дополнительные побои за дерзость. На иной план у него не было ни сил, ни времени.
Ситуация с Кошкой повторилась настолько детально, что Дин почти убедился – письмо подбросил главарь.
Одно мешало поверить окончательно – не существовавший профит похитителя от этого действа. Он не угрожал, не торговался, не предлагал Дину обменять меч на освобождение мальчика.

Мэтт долго не мог успокоиться, бессвязно рассказывая об ужасных людях без лиц и множестве телевизоров. Дин всю ночь не сомкнул глаз, то ободряя малыша, то укачивая его на своих коленях. Ему не терпелось дочитать письмо и узнать, что хотя бы та давняя история закончилась благополучно.

— Ты так ограничен, – говорил «деловой человек», когда подвешенного за руки Дина вытягивали к потолку. – Ты помешан на своих монстрах. Для тебя существует только чёрное и белое. Меж тем, бизнес не может быть хорошим или плохим. Он вне морали.
— Какой же у тебя основной бизнес? – сквозь зубы спросил Дин.
Похититель как обычно держался в тени, лица было не различить, но Дин почувствовал, что тот ухмыляется.
— Ты знаком с ним, Винчестер. Вспомни «Club d'Lights»..

У Дина перехватило дыхание. Знакомое название тысячью игл закололо в солнечном сплетении.

Это была не первая его самостоятельная работа. О каждой охоте он непременно докладывал отцу и получал разрешение. И прекрасно сознавал, что ему не позволят идти на суккуба в одиночку.
Дину было двадцать четыре. Он считал себя опытным охотником и хотел доказать папе, что тоже не лыком шит. Жаждал добиться успеха там, где многие другие потерпели бесславное поражение. Он был совершенно уверен, что одолеет суккуба.

Тварь была очень хитрой и опытной. Она губила людей в относительно небольшом городе, сумев избежать внимания охотников, потому что её жертвы не были связаны между собой, и в датах гибели не просматривалось системы.

Дин напал на след совершенно случайно – он наткнулся на питающегося суккуба в глухом переулке возле безымянного бара. Процесс было нельзя спутать ни с чем иным: тварь делала жертве адский минет, и, окружая их обоих, пульсировало синее мертвенное свечение.
Дин не успел вынуть флягу, подаренную пастором Джимом, как демон в женском облике обернулся на звук шагов, оскалился, гневно зашипев, и бросился на него.
Святая вода, выплеснутая наперерез, остановила тварь. Рёв и визг наполнили переулок. Исходящий огнём и паром суккуб умчался прочь, но Дин знал, что тот скоро восстановится.

От жертвы остался только мумифицированный труп с зеленовато–серой кожей. Опознать несчастного помог деревянный крест и чётки, валявшиеся неподалёку.
Это был знакомый охотник, с которым Дин встречался днём. Ричи тоже охотился на суккуба. Он и рассказал о полуподпольном «Club d'Lights», о клоаке, куда стекались всевозможные подонки и извращенцы в поисках омерзительных удовольствий вплоть до пыток и убийств, плохо замаскированных под садомазо. Демон похоти наверняка не миновал бы поганую дыру.

Назавтра Дин пришёл в клуб, выдав себя за представителя криминального авторитета, желающего поразвлечься. Громкую фамилию он легко нашёл на вскрытом сайте ФБР.
Для него открылись все двери. Управляющий спросил, какого вкуса блюдо хотел бы отведать такой солидный гость. Дин попросил очень неординарное, надеясь увидеть суккуба.

Но его проводили к местной «звезде» – самой востребованной и изысканной модели.
Увидев её, Дин сказал себе: это женщина очень маленького роста, лилипут, карлик или кто там ещё. Иного просто не могло быть. Не должно быть!

Вычурная причёска и обилие косметики сумели обмануть первый взгляд. Но не второй.
Кэти было всего восемь, и у неё уже имелся список состоятельных клиентов.
Грубый макияж на детском личике и пустые голубые глаза навечно врезались в его память. Дин опоздал… Не успел спасти…

Преодолевая тошноту, он постарался убедить Кэт, что не является её клиентом, и даже показал поддельный значок агента ФБР.
Он с трудом сдержал слёзы, когда, наконец, несчастный ребёнок поверил и слабо заулыбался, донельзя благодарный, что очередные боль и унижение отсрочены на целый час.

Там держали ещё нескольких детей. Кэти встречалась с ними во время обеда, надзиравшая особа не позволяла ребятам разговаривать между собой.
Она и суккуба видела – «красивая леди» обитала в подвальном помещении, к ней был отдельный вход.

Дин прикончил тварь неосмотрительно быстро, не успев дать выход гневу. Короткое заклинание на латыни, немного святой воды и зеркало для поимки отражения.
С силой швырнув зеркало на кафельный пол и разбив демона на миллион осколков, Дин знал, что работа ещё не завершена.
Суккуб был не единственным и даже не худшим из чудовищ, обитавших в «Club d'Lights». Дин отправил в Ад остальных.

Раньше он никогда не убивал людей. Но рука не дрогнула.
Там не было человеческих существ, кроме детей, которых он освободил.
Дин помнил лицо каждого ребёнка, озарённое очистительным пламенем. Дин помнил Кэти и её глаза измученной старухи.

Когда он покидал город, дым от горящего «Club d'Lights» клубами поднимался в рассветное небо.
Его поступок не мог остаться без последствий, поэтому Дин ждал – рано или поздно в дверь постучатся либо копы с обвинениями в массовом убийстве, либо жаждущий мести хозяин заведения. Но никто не появился.
До сей минуты.

* * *

«Они снова пришли за моей маленькой сестрой. Я догадывался, что её уже не вернут, и, несмотря на слабость, бросился на охранников, хотя даже камня не было в качестве оружия.
Она протянула ко мне свои ручонки с зажатой в них куклой. Она до последнего верила, что старший брат в силах её спасти.
Но я не смог.
Один из негодяев держал мою сестру, другой отталкивал меня. Пробиваясь к малышке, я ухватился за подол её платья, неистово и отчаянно. Я не выпустил бы ткань, даже если мне угрожали оторвать руку.
Но тонкий материал быстро сдался, и я упал на спину.
Дверь захлопнулась, рыдания сестры удалились, стихли. Я лежал на полу, дрожа всем телом, сжимая куклу, голова которой осталась у маленькой хозяйки.
Дико и странно, но в первые часы меня куда больше беспокоило то, что я сломал игрушку, чем то, что моя сестра, будто пакет чипсов, была продана какому-то уроду. Скорее всего, психика старалась защититься от ужасных мыслей…

Прошёл год. Нет никаких известий о судьбе моей сестры. Мне до сих пор невыносимо думать о происшедшем. Но я обязан записать нашу историю.
Кто-нибудь должен узнать об этом и остановить тварей.

Я мечтал, чтобы на моём месте оказался кто-то другой. Но, получается, я был именно на своём месте. Моя роль на земле – предупредить остальных о творящихся здесь преступлениях. И помнить.

Кэт было всего семь, когда её забрали.

Помнить сестру. Помнить Кэтрин».

Дин выронил бумагу, словно она вдруг вспыхнула и обожгла ему пальцы. От невидимого едкого дыма защипало в глазах и перехватило дыхание.
Кэтрин. Кошка. Кэти.
Та девочка в клубе… Нет, не может быть!

Подняв письмо, Дин торопливо перечитал его сначала. Он пытался найти какие-то слова, которые убедили бы, что маленькая Кэт не превратилась в «модель» Кэти с мёртвыми голубыми глазами.

«…либо пленник, так же, как и мы. Моя младшая сестра и я».

Брату Кэти повезло – он умер в застенке, так и не узнав, что стало с любимой сестрёнкой, даже не представляя, какие страшные, отвратительные унижения ей довелось пережить.
Дин завидовал пареньку. После всего, каждый взгляд на Мэтта разрывал ему сердце – он видел в его личике отражение Кэти, отражения других детей из «Club d'Lights».
Он точно знал, Мэтта ждёт та же участь. Мальчика водили в телевизионную комнату на аукцион, туда, где несколько лет назад побывала Кэти. И уничтоженный Дином клуб был лишь одним из множества таких же притонов.
В очередном «Club d'Lights» окажется и Мэтт! Малыш проведёт остаток своей короткой жизни в беспросветной боли и надругательствах. В конце концов, его либо замучают до смерти, либо выбросят, больного и сломленного, в сточную канаву.

Дин должен спасти мальчика, так или иначе.
До сих пор побеги не удавались, но он что-нибудь придумает. Непременно. Сэм умер, Бобби исчез, Кас не отзывался. Дин мог рассчитывать только на свои силы, таявшие с каждым часом.