Неестественные причины

[aleksalec]

Название: Неестественные причины
Автор: K Hanna Korossy
Переводчик: Alrami
Оригинал: Unnatural Causes
Разрешение на перевод: получено
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Жанр: ангст, hurt/comfort, мистика
Саммари: "…не может парнишка, которому всего двадцать два, просто упасть и отдать концы!"

«Катрина» оставила после себя множество призраков, как и любое стихийное бедствие. Не только тех, кто умер насильственной смертью или не закончил важные дела. Но и древних духов, которые были потревожены рухнувшими зданиями, размытыми могилами и осквернёнными грабежом церквями. Кроме того, в пострадавшие районы устремились другие сверхъестественные твари, питающиеся хаосом, гибелью и нарушенным равновесием в природе. Не говоря уже о злых, раздосадованных жителях. И если учесть, что вся эта гремучая смесь сконцентрировалась в Новом Орлеане, одном из самых мистических регионов, то ничего удивительного что туда подтянулись охотники со всей страны.

— Не собираешься вместе с Джеффом и Джейми проверить, что там за упырь? – спрашивает Сэм, допивая очень вкусный кофе.
Дин задумывается на секунду – то ли над вопросом, то ли над выбором пончика из большой тарелки.
— Его ещё вчера прижучили. Может, посетим достопримечательности в пригороде? – Дин провожает взглядом изящную шатенку в форменном платье официантки. – И ещё кое-чем займёмся…
— Да знаю я, чем ты хочешь заняться, – Сэм привычно закатывает глаза. – Ладно. Только не задерживайся, нам надо с утра пораньше выехать в Бирмингем.
Дин неохотно отрывается от любования девушкой и смотрит на брата, что-то прикидывая в уме.
— Можешь пойти со мной.
— Сдурел?
— Слушай, чувак, – обхватив ладонями кружку с чаем, Дин наклоняется через стол; в глазах ни искры веселья. – Я ведь не предлагаю тебе привести домой какую-нибудь горячую цыпочку. Хотя не повредило бы… Это нормально – радоваться, понимаешь? Это не измена. Джессика не хотела бы видеть тебя мрачным, несчастным отшельником.

Сэм отводит взгляд; под веками усиливается знакомое пощипывание – как обычно при упоминании её имени.
Почти полгода миновало, и Дин был прав: Джесс не погладила бы его по головке за столь глубокую скорбь. Но как не тосковать по ушедшей возлюбленной? Как не чувствовать себя предателем при мысли о свидании с неДжесс? В те ужасные дни только старший брат сказал, что Сэму понадобится немало времени, чтобы смириться с потерей.

— Ещё вариант, – Дин ведёт наступление на грусть, – отыскать ресторанчик, о котором говорил Джефф, и снять несколько миленьких креветок для наших мужественных желудков. – Он выразительно выгибает бровь и смотрит на Сэма.
Настроение немного поднимается. Сэм знает: Дин не позволит ему опуститься на дно печали, он умеет растормошить младшего.
— Ну, чувак, встряхнись! Мы же в самóм Большом Кайфе*! – с воодушевлением продолжает Дин.

Сэм улыбается слабо, но искренне. Они действительно в Новом Орлеане, в городе, почти стёртом с лица земли за два месяца до гибели Джессики. И всё же, несмотря на недавнюю катастрофу, они сидят в кафе и едят печенье. Может, и ему стоит так же медленно и неуклонно восстанавливать свою жизнь?
— Ну… давай, – соглашается Сэм и с удивлением замечает, как засиял Дин, словно не его планы на отдых были только что сорваны. И это после чумовой недели, когда им пришлось упокоить кучу призраков.
— Клёво! – Дин вынимает бумажник и на радостях оставляет щедрые чаевые.

Они неспешно бродят по улицам, повсюду натыкаясь на следы разрушений. Город стал олицетворением стойкости и выживания, несмотря ни на что. Явный знак для Сэма…
Дин чувствует себя как дома. Они с Джоном были здесь в прошлом году, занимались делом распоясавшихся чёрных жрецов Вуду. Поэтому он может по-настоящему оценить ущерб, нанесённый «Катриной».
Оказался разваленным и уникальный бар, где, по словам Дина, бармен делал коктейль с тридцатью четырьмя разными слоями.

С наступлением темноты прохожих на улицах становится всё больше. Лучи ярких фонарей заставляют жмуриться, почти слепнуть от радужных пятен. Местами так многолюдно, что через толпу нужно проталкиваться. Вспышки, шум, запахи… Сэму прямо в лицо летит клуб дыма. Или пыли. Он протирает глаза, откашливается и придвигается к Дину поближе. Не хватало ещё потерять друг друга в суете. Да и глупо – они же сумели держаться вместе даже во время утренней игры в прятки со злобным духом.

— Папа когда-нибудь привозил нас сюда? Кажется, нет.
Дин бросает на него внимательный испытующий взгляд, словно оценивая подоплёку вопроса. И нарушает молчание только через полминуты:
— Помню, как-то проезжали через северную Луизиану, но на побережье не были. Может, папа и наведывался сюда, только не со мной… не с нами.

Полтора месяца назад им наконец-то удалось ненадолго встретиться с отцом. Но по-прежнему избегают упоминать о нём – тема ещё болезненна для обоих. И уточнение брата о многом говорит Сэму. Как часто Джон уходил охотиться с друзьями, оставляя Дина одного или отправляя на какое-нибудь простое задание? Как часто Дин чувствовал себя брошенным и несчастным? Отца это никогда не интересовало. И Сэма – прежде – тоже…

— Мне кажется, он просто не хотел брать детей в сомнительные районы, – задумчиво произносит Дин. – Большой Кайф – круто, да, но совсем неподходяще для семейных прогулок.
Сэм хмыкает: Дин мог бы выразиться и пожёстче. Вуду, худу и прочие магические верования могут использоваться для добра или зла в зависимости от намерений практикующего. Но в подавляющем большинстве случаев охотники имели дело с тёмной стороной человеческой натуры. А здесь, в Новом Орлеане, тьма пугающе непроницаема.

Дин ещё что-то рассказывает, но Сэм не может разобрать слова. Толпа уплотняется, голоса сливаются в пронзительный гул – такой, что закладывает уши.
Воздух вдруг становится обжигающе горячим, плотным – впору не дышать им, а глотать, как кисель. Окружающее плывёт, смазывается, ноги не слушаются. Сэм пытается сморгнуть пелену, веки опускаются и поднимаются в течение нескольких секунд, но странный туман сгущается.
Сэм останавливается, прижав ладонь к груди, и пытается сделать вдох.
Он пока различает встревоженное лицо брата. Губы Дина беззвучно шевелятся.
— Не слышу… не слышу… – еле выговаривает Сэм. Он наощупь хватает Дина за руку, старается выразить охватившую его панику. – Не могу… дышать…
Им овладевает непонятное оцепенение. Колени подгибаются. Сэм бы упал, если бы Дин, испытывающий такой же страх, не удержал его и медленно не опустил на асфальт.

Сэм чувствует, он вот-вот умрёт, но не может в это поверить. Здесь? Сейчас? На руках Дина?!
О боже… Дин!..

Тьма наступает, клубится по углам.
Сэм цепляется взглядом за брата, словно за надёжный якорь в стихии смертельного ужаса, накрывшей его с головой. Он не может издать ни звука, чтобы проститься.
Последнее, что видит Сэм – лицо Дина, искажённое безумным горем. Потом чёрный тоннель сужается в светящуюся точку.
А потом исчезает и она.

_________________________________________________________
* «Большой кайф» (Big Easy) — прозвище Нового Орлеана, имеющего славу беспечного, развлекающегося в своё удовольствие города.


* * *

Это неправда. Это бред, морок, галлюцинация.
Такого не может быть – Сэм, который минуту назад шёл по людной улице, болтал и смеялся, вдруг перестал дышать. Он упал, посмотрел на Дина так испуганно… и будто извиняясь. Ещё секунда – и его глаза закрылись.
Дин звонит в «скорую», проверяет пульс на шее Сэма, вернее, убеждается в его отсутствии, и начинает делать искусственное дыхание. Ему наплевать на толпящихся прохожих, он откачивает братишку и уговаривает дышать, потому что это неправда, так нельзя, они же не на охоте, и вокруг ничего – никакого врага, от которого можно Сэма спасти, ни малейшей раны, которую можно исцелить, ничего, никакой причины, чтобы просто взять и умереть посреди улицы. Люди так не делают!
За исключением его младшего брата…

— Мне очень жаль, – произносит врач. – Реанимационные мероприятия не дали результата.
Дин оглядывается на каталку и не очень хорошо понимает, что ему говорят. Всё это неправда. Такого не может случиться.
— Мне нужно сказать ему… Сэм! Сэмми!
Суета вокруг Сэма прекратилась. Врачи отошли к другим пациентам приёмного покоя. Медсёстры неторопливо разбирают оборудование – они заканчивают работу. Значит, Сэму стало лучше? Но почему он не двигается?
— Вы должны его вылечить, – Дин поворачивается к доктору и обрывает его дежурную речь. – Слышите? Выполняйте свою работу!
— К сожалению, мы не всесильны, поймите.

Дин трясёт головой.
Всё странно и невероятно. Словно какой-то новый Элликотт навёл злой морок уже не на Сэма, а на самого Дина. В конце концов, шестеро из встреченных сверхъестественных тварей могли искривлять реальность.
Или он умирает, и жуткие видения – это всего лишь последние искры активности мозга.
Потому что…
— …не может парнишка, которому всего двадцать два, просто упасть и отдать концы! – В ушах так звенит, что Дин не понимает – кричит он или говорит. Каким-то образом, он успел сгрести врача за грудки, зажав в кулаках зелёную форменную рубаху. – Он был здоров! Он был в полном порядке!
Медсестра, накрывая простынёй тело Сэма, задерживается над горлом – и оставляет лицо открытым. Она тоже считает Сэма живым!
— Редко, но случается… сердце… недиагностированные проблемы… Только аутопсия…
Дин смотрит на невнятно бормочущего доктора и разжимает пальцы.
— Как?
— Вскрытие вашего брата состоится завтра, и мы узнаем причины… Не думаю, что они неестественные. – Врач поднимает руку, желая утешающе похлопать Дина по плечу, но благоразумно отказывается от своего намерения. – Мне очень жаль.

Дин не сводит глаз с младшего брата и даже не замечает, когда доктор убирается подальше от ненормального посетителя. Это не имеет значения. Уже ничего не имеет значения.

Дин ждёт, когда дрогнут веки, приподнимется во вдохе грудь, пусть даже это будут признаки очередного Сэмова кошмара.
В последнее время, как Дин и обещал, мелкий начал относиться к своим видениям спокойнее и даже спал всю ночь напролёт. С временным обострением, возникшим после ядовитых слов Мэг и рассказа папы об убийстве Джессики демоном, Сэм быстро справился.
Сэм сильный. Сильнее и жёстче Дина. Он смог уйти и начать новую жизнь, порвав все связи с семьёй.
А Дин без отца и брата – всего лишь ничто, пустое место.

Медики уже не подходят к каталке, на которой спит Сэм. Спит, конечно. Он ведь так устал… Оба они устали за несколько дней непрерывной охоты. Дин оберегал братишку, как мог, и Сэмми вернулся с работы невредимым. Он должен быть в полном порядке.
Это… это галлюцинация.
Да, скорее всего, у Дина сотрясение мозга после нападения призрака. И в действительности Сэм уже трясёт его за плечи и кричит, чтобы просыпался.

Рука Сэма до сих пор живая – тёплая и податливая. Только пульс не бьётся под пальцами Дина, сдавившими запястье.
— Сэмми, я… – у него перехватывает горло, и Дин безуспешно пытается сглотнуть колючий ком. – Я не… – понимаю/верю/знаю, как переживу – знаю, что случилось… и что произойдёт… Но я вернусь. Непременно. Так что просто… просто подожди меня, ладно? Слышишь? Я не могу… – справиться с этим – не могу… – Слёзы предательски текут по лицу, дыхание прерывается. – Сэмми, я всё исправлю. Это моя работа, верно? – Он улыбается сквозь боль.

— Мистер, – звучит позади женский голос, – мы позаботимся о теле… о вашем брате.
Дин ещё крепче сжимает руку Сэма, будто прикосновение – единственное, что не даёт исчезнуть надежде.
И вдруг оборачивается к медсестре:
— Это не мой брат. – Он не в силах объяснить испуганной девушке, что имеет в виду. – Не настоящий Сэм, понимаете? В его гибели нет смысла… Но я разберусь.

Дин выходит на улицу, чувствуя себя чужим в жизнерадостной толпе.
Скоро конец Великого поста, затем праздник Пасхи. День Воскресения. И две недели до дня рождения Сэма.
На улице ничего не изменилось за последний час. Изменилось всё остальное.
Выходя на дело, охотник должен настроиться на многое. В том числе быть готовым умереть. И увидеть, как гибнет товарищ. Дин в глубине души всегда знал, что любая охота может стать последней для него и того, кто рядом. Что поделать – опасная работа, не повезло. По крайней мере, это было в рамках правил.
Сегодняшняя смерть была бессмысленной и нереальной.
Сэм вышел невредимым из нескольких опасных дел. Кровавая Мэри, шейпшифтер, индейское проклятье, их бывший дом в Канзасе – всякий раз он был на волоске от гибели. Неужели Дин просто убедил себя, что сможет уберечь братишку от любых бед? Защитить от любой напасти?
Как можно защитить кого-то от прогулки по улице?

Дин натыкается на прохожих, не слыша летящих вслед возмущённых возгласов и ругательств. Он не торопится, спешить некуда. Зачем возвращаться в пустой номер с двумя кроватями и двумя вещевыми мешками… Ну, позвонит он отцу… господи, господи, он должен сообщить отцу, что Сэма больше нет!..

Дин обнаруживает себя стоящим перед мотельной дверью с ключом в руке.
Он заставляет себя войти.

— Чувак, кровати чертовски маленькие.
— Да нет, бигфут, они всего лишь сделаны для нормальных людей.

Дин проходит мимо кроватей – на ближней покрывало смято, на дальней аккуратно расправлено – и направляется в ванную комнату.

— Какая розовенькая ванная – нарочно для тебя, принцесска.
— Заткнись, Дин.

Тяжело дыша, Дин бросает взгляд на телевизор.

— Ты опять смотришь «Грязную работёнку»?
— Чувак, ты видел, за какую работу он берётся? Наше «посолить-и- сжечь» – детские игры.
— Я всегда проигрывал в детских играх.
— Да, всегда мешали твои жирафьи ноги.

Он стискивает кулаки, пытаясь успокоиться.

— Чёртова птица пялится на меня.
— Птица на картине? Она нарисована, Дин!
— У неё глаза-бусинки.
— У всех птиц глаза-бусинки, придурок.

Со сдавленным стоном Дин сжимает виски ладонями и бросается к двери…

По другую сторону порога стоит Сэм.

Дин обмирает в невероятном потрясении. У него нет и трёх секунд, чтобы осознать, насколько странно выглядит брат: волосы стоят дыбом, кожа не просто бледная, а словно обесцвечена; он бос, одет в больничную рубашку и джинсы. И рот зашит рядом белых косых крестиков.
И нож зажат в левой – неправильной – руке.
Сэм скованно поднимает его и опускает клинок на Дина.

Реальность возвращается.
Все кусочки мозаики встают на свои места. Дин понимает, что происходит, и знает, что нужно делать.
Он уклоняется от первого нападения, потом уходит от второго удара – наотмашь.
Неловкие движения брата – Сэм словно впервые взял оружие, запаздывающая реакция и, самое главное, омерзительные швы. Теперь Дину точно известно, с чем столкнулись Винчестеры.
— Держись, Сэмми!
Дин уворачивается от нового выпада и, оказавшись за спиной Сэма, одной рукой захватывает его поперёк груди, второй проводит короткий болевой приём, разжимая пальцы на рукояти. Нож со звоном падает на пол.
Дин ставит подножку, на которую не попался бы и школьник, но для нынешнего Сэма, этого хватает.
Сэм рушится навзничь. Дин придерживает его. Потом садится на грудь, придавливает коленями дёргающиеся руки и, фиксируя ладонями голову Сэма, пытается заглянуть тому в глаза.
В совершенно пустые – стеклянные шарики, а не глаза.

Всё верно, он на правильном пути.
Дин левой рукой придерживает Сэма за лоб, правой достаёт засапожный нож.
— Сэмми, если ты слышишь, постарайся не шевелиться. Я всё сделаю.
Руки дрожат, Сэм дёргается, но Дин всё-таки умудряется разрезать три стежка, не поранив губы. И решает больше не рисковать – для его цели хватит и этого.
Он отбрасывает нож и дотягивается до сумки с оружием. Канистра с солью лежит наверху – они использовали её недавно, во время утренней охоты.
Дин сдирает пробку зубами, скользит ладонью по лицу брата от лба вниз и сжимает щёки. Губы чуть приоткрываются на месте разреза.
— Потерпи, чувак, почти приехали.

Дин всыпает Сэму в рот соль – примерно чайную ложку с верхом.
Реакция ожидаемая, но от того не менее страшная. С истошным криком Сэм выгибается, чуть не сбрасывая Дина, на шее набухают вены, глаза закатываются так, что видны только белки.
— Дыши! – чуть не прижимаясь к его лицу, требует Дин. – Я здесь! Слушай мой голос. Скоро пройдёт, только дыши!
Сэм старается, шумно втягивая в себя воздух, но получается неважно, большая часть рта ещё зашита. Нитки натягиваются, и вокруг рта проступает свежая кровь.
Но напряжение понемногу спадает. Ритм пульса на шее под пальцами Дина из панически-беспорядочного становится просто частым.
— Сэмми, смотри на меня. Всё будет хорошо.
Взгляд Сэма с трудом сосредотачивается на Дине. В родных глазах, переполненных ужасом, непониманием, болью, появляется узнавание. И слёзы облегчения.
— Вот ты и вернулся, – хрипло говорит Дин. – Добро пожаловать на этот свет, братишка.

* * *

День был одним из худших в жизни Сэма, даже если учитывать все особенности его жизни.
На улице он точно умирал. Он не чувствовал своего тела, объятий Дина… Только всепоглощающий холод. Он думал, искажённое страхом и горем лицо брата – последнее, что он видит. Поэтому очнуться от бесцеремонных прикосновений, рывков и тряски, резких голосов и завывания сирены было по меньшей мере ошеломительно. И стало совсем убийственно, когда Сэм понял, что не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. Он мог только слышать суету вокруг себя и ощущать попытки привести его в сознание.
Тщетные попытки.

Существовало немало явлений, естественных и сверхъестественных, которые могли вызвать внешнюю летаргию, оставив человеку способность мыслить. Или Сэм не мог пробудиться от кошмара? Или он был ранен во время охоты и страдал от лихорадочного бреда?

А потом Дин держал его руку, как будто та была самой драгоценной и самой хрупкой вещью на свете, и шептал нежные слова, которых Сэм никогда не должен был услышать, а Дин произнести – если бы не был окончательно сломлен.
Именно тогда Сэм начал беззвучно кричать.

Дин простонал его имя, прежде чем отпустить,
отпустить,
отпустить…
К счастью, после этого Сэм опять обеспамятел.

Его привёл в себя холод.
Нечто ещё более ледяное, нежели окружающий воздух, двигалось по обнажённой груди, оставляя пылающий след. Раздалось тихое пение на незнакомом языке.
— Сэмюэль Винчестер.
Кто-то осторожно раздвинул его веки.
Сэм был рад увидеть наконец хоть что-нибудь. Даже грубое темнокожее лицо с бельмом на одном глазу и шрамом через него.
— Не тебе я хочу отомстить, но ты можешь послужить орудием мести. Благодарю за эту возможность.
Сэм возмутился по-прежнему немо и неподвижно.
— Скоро всё закончится, – звучно сказал креол.
Он закрыл глаза пленника, погрузив того в темноту. Пение возобновилось.

«Луизианский вуду», – определил Сэм. Колдун практиковал чёрную магию Змея и Радуги. Вероятно, бокор. А что там говорил Дин о бокоре, с которым столкнулся в прошлом году? Гада нужно остановить. Сэм не уточнил, что брат имеет в виду. Он не предполагал, что Дин убьёт человека, но и не хотел знать наверняка. Он старался быть охотником и в то же время, по словам Дина, щадить свои нежные чувства. Брат прав и, о боже, Сэм обязан сказать ему об этом!..

Легко раскрыв рот пленника, бокор размазал по языку горькую пасту. Затем сомкнул губы и проткнул их иглой.
Сэм неистово и безуспешно пытался пошевелиться. К третьему стежку голова закружилась, пение стало оглушительным.
К тому моменту, когда креол закончил своё жуткое шитьё, Сэм обрёл способность видеть и кое-как двигаться, но почти утратил сознание.
Отдалённый голос бокора, наполненный мощью и злобой, повелевал им…

…Сэм не знал человека, который вдруг склонился над ним. Но само лицо – светлое, с яростно сверкающими зелёными глазами, странно вселяло надежду и желание бороться.
И в какой-то миг Сэм сначала ощутил вкусовой взрыв во рту – крови от пораненных нитками губ. А потом рухнула колдовская плотина в голове.
Оживающие мышцы пекло невыносимым огнём. И сквозь боль доносился упрямый, отчаянный голос старшего брата: «Дыши! Я здесь!.. Скоро пройдёт, только дыши!»
Дин никогда не отличался терпением.

— Вот ты и вернулся. Добро пожаловать на этот свет, братишка.
Его усталая улыбка была лучшим из всего, что когда-либо видел Сэмюэль Винчестер.
Сэм пробует ответить, но резкий приступ боли вырывает лишь стон.
— Потерпи минуту, я освобожу тебя. – Дин делает движение, чтобы встать.
Тело пока плохо подчиняется Сэму: рука, которой он хотел удержать брата за запястье, промахивается и утыкается в колено. Сэм едва не всхлипывает от огорчения – он не хочет, чтобы Дин уходил!
Дин всегда понимает его без слов. Они вообще настроены на волну друг друга. Даже с Джессикой не возникло такого взаимопонимания – на телепатическом уровне.
Дин опускается на колени рядом с Сэмом, укладывает удобнее его непрестанно подёргивающиеся руки.
— Я никуда не денусь. Заберу аптечку из машины и тотчас вернусь, обещаю.
Сэм умудряется кивнуть, изумляясь, как много сил он на это потратил. Мышцы начинают слушаться, но эмоции по-прежнему неуправляемы. Он нестерпимо хочет последовать за братом, даже если придётся ползти…

Дин возвращается через несколько секунд – быстрее, чем рассчитывал Сэм – и, взяв одеяло с кровати, накрывает брата.
— Тебе удобно? Не хочу тревожить тебя лишний раз. Но могу перенести на постель, если хочешь.
Сэм кивает; ему кажется – голова отвалится при этом движении.
Дин устраивается рядом на полу. Он роется в аптечном сундуке одной рукой, положив вторую на плечо младшего. И только это прикосновение удерживает Сэма от того, чтобы выпрыгнуть из своей больной, несуразной кожи.

Дин отыскивает изогнутые ножницы для снятия швов, сочувственно говорит:
— Крепись, чувак. Следующие несколько минут будут не особенно приятными.
Сэм судорожно цепляется за то, что поближе – за угол одеяла и за ботинок брата – и старается не шевелиться.
— Знаешь, кто это был? – спрашивает Дин, поддевая лезвием нитку.
Сэм издаёт утвердительный звук, пытаясь не вздрагивать от касаний холодного металла.
Чик.
— Чёрный, лет пятидесяти, шрам через глаз?
Чик.
Тема разговора не очень расслабляет, но всё же позволяет отвлечься. Сэм снова угукает.
Дин кивает. Чик.
— Ланди, – говорит он сквозь зубы. – Он считает себя наследником Барона Субботы*. В прошлом году я прикрыл бизнес этого козла. – Чик. – Похоже, он взялся за старое.
Дин явно чувствует себя виноватым, между бровей появляется скорбная складка. Сэм выразительно возводит очи горé.— Не надо было его отпускать. На моём месте папа покончил бы с Ланди.
Ага, пулей. Сэм выразительно рычит.
Чик.
— Старик, – говорит Дин, - похоже, ты обладаешь суперспособностями – критиковать отца, не открывая рта.
Чик.
Сэм сердито смотрит на него.
Чик.
— А теперь приступаем к самому интересному… – несмотря на шутливый тон, взгляд Дина донельзя серьёзен, с затаённой болью. – Могу ввести анальгетик, есть шприц с лидокаином. – Сэм кривится от одного упоминания об иглах. – Не волнуйся, есть ещё средство от Бобби, правда, слабее.
Дин показывает небольшую пластиковую баночку, отворачивает крышку и по комнате распространяется острый запах трав. Он смазывает самодельным бальзамом опухшие, израненные губы Сэма, которые тут же начинают неметь. Свежий холодный вкус мяты перебивает прогорклую вонь во рту.

И когда что-то сильно дёргает за обрезки ниток, Сэм вздрагивает от неожиданности, а не от боли. Копавшийся в аптечке Дин резко оборачивается:
— Колдунский привет? – Сэм непонимающе смотрит на него. – А, ещё не дошло… Ланди превратил тебя в чёртова зомби. Не в ходячего мертвеца, к счастью, а в существо-марионетку, полностью послушное его воле. – Дин успешно заговаривает Сэму зубы и ловко, почти не причиняя неприятных ощущений, выдёргивает нитки хирургическими щипцами. – Тебе ввели какую-то вудунскую пакость, уж не знаю, каким образом. Результат – полное впечатление, что ты помер. Затем он выполняет ритуал полностью, зашивает рот, иногда веки, и дёргает за жилки, управляя твоим телом. Заклятья хватает на несколько дней, после чего ты можешь выжить, а можешь тихонечко свихнуться и отдать концы в сточной канаве. Есть два способа прервать это состояние: ликвидировать бокора или накормить жертву солью. Ты пришёл ко мне сам, поэтому выбора не было.

Колдун, скорее всего, понимает – появились проблемы и усиливает напор. Сэм старается думать о своём. Нужно только терпеть – Дин избавит его от проклятых нитей. Итак, Ланди узнал, что охотник появился в городе, и использовал его брата для мести. Задумка была подлой: несравнимо хуже погибнуть от руки родного человека, чем врага. И бокор наверняка добился бы своего, если бы Дин не был настолько сведущ в сверхъестественном и так блестяще тренирован.

Тем не менее, беспокойство не покидает сердце Сэма.
— …по’ядке? – мычит он, пытаясь не шевелить губами.
Дин бросает на него встревоженный взгляд, но тут же задорно усмехается.
— Старик, ты же не справляешься со мной даже когда сам за штурвалом. Думаешь, если будет рулить Ланди, он сможет до меня добраться? – Сэм смотрит по-прежнему мрачно, и Дин добавляет: – Я в полном порядке. Ты так сурово держался за нож, что любой дошкольник мог бы вытереть тобой пол.
Сэм невольно фыркает и морщится от боли. Колдун и Дин продолжают манипуляции – каждый свою.

— Так ты спал в больнице или нет? – Тон вопроса слишком равнодушный, и Дин слишком сосредоточен на работе. Сэм догадывается, брат смущён теми вырвавшимися в безумном горе словами. Сэм хочет соврать, чтобы успокоить его, но Дин наверняка распознает уловку и расстроится ещё больше.
Поэтому Сэм просто глядит на старшего.
— Извини, старик, – тихо говорит тот. – Я не должен был… Тебе и без меня было хреново.

Да уж. Быть пленником в собственном теле, безвольной куклой в руках бокора, слышать, как его признают умершим, как невыносимо страдает Дин, и не иметь возможности даже подать намёк, что жив… Кажется, он даже разобрал слово «вскрытие». Чертовски хреново.

Дин вытаскивает последнюю нитку и отшвыривает подальше вместе с пинцетом.
— Всё. – Голос его вздрагивает. – Всё позади, Сэмми.
Желание Сэма прикоснуться к брату сильнее немощи. Он приподнимается, хватает Дина за шею и вжимается лицом в клетчатую рубашку.
Должно быть, Дин тоже немного скучал, судя по ответному объятию, чуть не раздавившему Сэма.

_____________________________________________________
* Барон Суббота - один из самых сильных духов верования вуду. Он является Бароном семейства духов смерти. Он единственный может самостоятельно прийти в мир живых, открыв врата между тем и этим миром.

* * *

В полутёмной комнате Дин не может разглядеть лицо брата, который лежит на другой кровати. Но это и неважно – он чувствует, что Сэм так же смотрит на него.

Вчера Сэм был официально мёртв, но повреждения были на удивление незначительными. Сэм всего лишь заработал насморк, бродя полуодетым по Новому Орлеану, плюс Дину пришлось срезать с его рта несколько ниток. Губы Сэма – сплошное месиво распухшей кожи и струпьев, однако, даже учитывая необычное расположение, травма совсем не тянет на серьёзную.
Если бы не звонок от потрясённого главврача с сообщением о пропавшем теле и глубочайшими извинениями, Дин мог бы почти убедить себя в том, что он просто накрутил ситуацию.
Если бы не Сэм напротив, подобравший под себя все длинные конечности и свернувшийся в огромный клубок… Он ещё вздрагивает изредка.

— Фо теерь?
Сэм тоже не спит и, похоже, не собирается. Дину хочется рыкнуть, чтобы мелкий поберёг себя и заткнулся. Но для Сэма прекратить болтать равно прекратить дышать. Без толку.
— Ты про Ланди? Он трус. В прошлом году этот козёл творил грязные дела чужими руками. Сегодня он наверняка к нам не сунется.
Глухой хмык с соседней кровати расшифровывается как «Не придуривайся. Знаешь ведь, я не об этом».
— Чувак, он пытался нас укокошить. С тобой преуспел, что даже задокументировано. – Голос в голове Дина звучит снова и снова: «Реанимационные мероприятия не дали результата». – Ты знаешь способ остановить нападение, не остановив злодея? Я не знаю, и мне наплевать на средства.

Сэм молчит целую минуту. Вероятно, снова переживает свою половину кошмара. Меньше всего Дин хотел огорчить братишку ещё раз. Но оно того стоит, если поможет убедить Сэма, что нужно обезвреживать и тех негодяев в человеческом облике, которых никогда не накажут обитатели обычного мира.
Молчание. Слишком долгое молчание.
Собираясь ко сну, Дин предложил Сэму отвезти его обратно в колледж. Тот не согласился. Но отказ совсем не означал удовлетворения теперешней жизнью или согласия с проблемами, преподносимыми работой.
Дин негромко кашляет.
— Ну, ладно. Может быть…
— Он гад… – почти неразборчиво произносит Сэм. – Надо остановить… Но пачкать об него руки мерзко…

Младший не знает, но существует метод борьбы с нечистью вроде некромантов, который позволяет не замараться и избежать тюрьмы – повернуть проклятие на самого колдуна. Практикующие чёрный вуду бокоры получают силу из истоков глубинной Тьмы. Умелый охотник всегда сможет освободить потустороннее чудовище и дать ему возможность отомстить бывшему хозяину. То есть поступить вполне по справедливости.
— Уже поздно звонить Бобби. Утром звякну.
— Шпашибо…
— Спи, Франкенштейн.
— Жаткнишь, придурок.

Дин ловит себя на том, что улыбается. Искренне улыбается.
— А в Дакоте затяжная весна, до сих пор холодрыга.
Сэм не может удержаться от громкого недоумённого «э-э?». Дин продолжает:
— Погодка в самый раз для шарфа или лыжной маски. А тем временем и рот заживёт.
Сэм издаёт звук, похожий на смешок и на кашель.
— Так что на какое-то время у тебя есть оправдание, чтобы не целоваться с девчонками.
Сэм может обидеться, учитывая его трепетную натуру и все испытанные злоключения. Он чувствует себя значительно лучше, но его до сих пор потрясывает.
Дин – другое дело. Охотник с железными нервами и руками, крепкими, как камень. Ему требуется всего лишь три попытки, чтобы попасть зубной пастой на щётку…
— Похоже, тебе от меня не отвязаться… – невнятно шепчет Сэм.
«Боже, я даже мечтать боялся…»
Дин надеется, что вложил в реплику нужную долю иронии:
— Ну, чудненько. Сучок.
Ответом служит одобрительное хихиканье.

Через пять минут Сэм засыпает.
Через шесть минут засыпает и Дин.

__________________________________________________